Для уральской промышленности наступили плохие времена. Видимо, зрело долго и, наконец, рвануло. Верхняя Синячиха: голодающие за зарплату металлурги. Боголовский алюминиевый завод: рабочие собираются перекрывать трассу, протестуя против закрытия электролизного производства и будущей безработицы.

Мы побывали в очередном очаге протеста — в Новоуральске, где идет уже вторая голодовка уволенных рабочих завода «АМУР». Их родной завод — банкрот. Из шестисот сотрудников за проходной оказалось 420 человек. 180 человек пока работают на «руинах» завода, собирают все, что можно продать в счет огромных долгов. Денег уволенные люди не видели с октября прошлого года, несмотря на «правильные» решения суда. Но стоило лишь шестнадцати рабочим в августе лечь на голодовку, как все они получили заработанное. И тогда по их примеру 3 сентября от еды отказалось двадцать четыре женщины. Еще человек шестьдесят человека объявили, что они голодают дома.

Родные отговаривали от голодовки

…Просторная комната метров на двадцать по площади кажется совсем крошечной из-за того, что до отказа забита вповалку голодающими. Повар Любовь Тимина — самая молодая из них, ей сорок. Ее отговаривали от голодовки пятилетняя дочь и муж.

Большинству голодающих пятьдесят-шестьдесят лет, и их просят вернуться домой внуки.

Больше всего должны Римме Басыровой — 80 тысяч — еще с августа прошлого года. Самая маленькая сумма, ради которой лежит экономист Татьяна Иванова, — 20 тысяч рублей.

Узнав про «20 тысяч» у меня с языка легкомысленно слетает:

— И вы, значит, всего ради двадцати тысяч голодаете?

Тут все взвились.

— А вы знаете, как мы эти тысячи зарабатывали! Температура в цехах зимой минус двадцать. С потолков ледяные сталактиты свисают! — чуть не кричала ухоженная, аккуратно накрашенная дама.

— Вот у меня сын в Екатеринбурге, — слышу я от другой стены. — Так отговаривал! Я тебе дам эти деньги, но не надо голодать. Но все равно пошла. Пусть вернут заработанное.

— Так вы из принципа пошли?

— Из принципа!

— И из-за денег! — кричат с противоположного края комнаты. — Мы их заработали, понимаете.

Но я не понимаю. Ну а что вы хотите от человека, который почти всю свою сознательную жизнь живет в условиях рыночной экономики! На чьих глазах в 90-е родители ровесников, устав ждать зарплат, уходили из уютных болот НИИ и разных заводских отделов. Уходили и переквалифицировались в дворники, вахтеры, челноки — чтобы выжить. И здравый смысл мне шепчет: не платят зарплату месяц-два, значит, твои работодатели — жулики, надо бежать от них по-быстрому, искать другую работу. А выколачиванием долга пусть занимается суд. Вернут заработанное — замечательно, не получится — отвратительно, но что делать… Милости от природы, суда и разных трудовых инспекций ждать некогда, надо жить и работать дальше.

…Ну вот как-то так думала я, сидя на одеялах, рядом с бывшими метрологами, инженерами, бухгалтерами, экономистами, технологами завода «АМУР». Слушала их пламенные речи про то, как они работали «с самого основания завода», как «отдали ему всю жизнь» и какие там были замечательные люди первые директора. И еще много других хороших слов про банкрот «АМУР», который задолжал своим сотрудникам и кредиторам всех мастей 4,5 миллиарда рублей…

«Сколько еще можно помогать!»

Черт знает откуда материализовалась в последнее время некая теория происхождения «АМУРа». Мол, когда еще в конце 60-х годов прошлого века в Новоуральске открыли филиал столичного завода ЗИЛ, чтобы делать запчасти к этим машинам, то никакого вклада в ВВП страны от него не ждали. Искусственно в условиях плановой экономики создавали заведомо убыточное производство, чтобы дать работу населению предпенсионного возраста в закрытом городе. Эту версию неофициально озвучивали мне люди, которые занимали вполне официальные должности.

…Мы на удивление легко попали за забор с колючей проволокой, которой обнесен Новоуральск с его секретным урановым производством на химкомбинате. Спасибо городским властям — оперативно помогли оформить пропуск, не строя препятствий в освещении больной для них темы. В Красном доме (так новоуральцы называют здание горадминистрации за цвет. — Ред.) охотно рассказывали про головную боль последних лет — «АМУР»…

— Я тоже слышала теорию о планово-убыточном предприятии, — говорит пресс-секретарь городской администрации Людмила Селезнева, — отрицать не буду. Но странно… В те годы в Новоуральске просто не было «свободного» населения. Все работали на химкомбинате. Наоборот, Новоуральск рос благодаря заводу: на новое производство шли жители ближайших поселков, деревень. И филиал ЗИЛа стал вторым в городе градообразующим предприятием после комбината. В 80-е годы средняя зарплата на заводе была 350 рублей. Это, согласитесь, немало.

…В общем, если мы все-таки представим, что изначально замысел партии и правительства был создать что-то убыточное лишь бы дать работу, то воплощение замысла этого в жизнь выросло в нечто большее. И объяснять финансовые беды, в которые давно встрял завод, этой легендой просто нечестно.

Поначалу производство росло и крепло. Кроме запчастей, с конвейеров начали сходить и ЗИЛы. И девяностые годы завод пережил более-менее благополучно, по сравнению с многими другими предприятиями. Впрочем, возможно, все держалось на старых дрожжах госзаказов. Но ЗИЛ стране теперь не нужен. ЗИЛовский мотор теперь не соответствует нормам европейских стандартов, принятых в России…

В начале двухтысячных пришли новые собственники. На базе ЗИЛа открывают УАМЗ — Уральский автомобильный машиностроительный завод. После его банкротства наступил «АМУР» («Автомобили и моторы Урала»), где наладили производство китайских машин.

С двухтысячных годов история жизни завода превратилась в сплошной анамнез с ремиссиями благодаря «гуманитарной» помощи государства.

В 2003 году городские власти на год освободили производство от всех налогов. Город «потерял» на этом 220 миллионов рублей, это практически треть бюджета Новоуральска. Лишь ужесточилось таможенное законодательство насчет ввоза китайских комплектующих, предприятию снова засветила процедура банкротства. И из городского бюджета пришла подмога: дали кредит в 65 миллионов. Через несколько месяцев в город нагрянула инспекция Счетной палаты. За эти «гуманитарные миллионы» городским чиновникам досталось. Признали неэффективным расходованием средств. «Если б решили, что «нецелевое», сидели бы до сих пор», — вздыхают в Красном доме.

— Почему-то когда идет прибыль, никто из собственников с бюджетом не делится! — грустно усмехается глава Новоуральского городского округа Александр Зайцев и вспоминает. — В 2009 году на «АМУРе» задолжали рабочим 72 миллиона рублей. Был пробит заказ для Министерства обороны — снегоуборочная техника…

— …который они сорвали…

— Да. Который они сорвали. Сколько еще можно помогать!

Сейчас те, что голодают, обвиняют власти в бездействии. Объяснения: «но это же частный собственник» — на многих людей старшего поколения не действуют.

Последние годы с конвейеров завода шли китайские машины — в общем-то, востребованные.

— Перспектива сделать нормальное прибыльное предприятие была, — уверен Александр Зайцев. — Но основная болезнь этого производства — неэффективный собственник.

Как голодающих обвинили в шантаже, нытье и экстремизме

Квартиру голодающим первой и второй волны предоставила одна из политических партий. В комнату поставили партийный флаг, который регулярно «светится» в объективах журналистских камер. За знамя ЛДПР, под которым лежат голодающие, городские власти и депутаты из других партий «шьют» работягам политику. А депутату — аж подстрекательство и пиар на людском горе: в октябре в Новоуральске будут выборы в городскую думу.

Мне кажется, власти ошибаются. Просто совпало. «Успешная» голодовка рабочих металлургического завода-банкрота в Верхней Синячихе, после которой люди начали получать долги по зарплатам. И «амуровцы» тоже созрели. Ткнулись по властям и депутатам в поисках помещения. Квартиру дал только депутат Сизов. Кстати, сам он остался «в тени», на интервью не напрашивался, с заявлениями от партии не лез. Городские власти организовали на кухне квартиры круглосуточное дежурство медиков.

— Вы знаете, это какой-то на потребительский экстремизм. Им объясняют: нет денег, подождите, а они все равно требуют, — говорило мне одно должностное лицо в коридорах власти. Мы договорились, что я не буду указывать имя и должность. — Как они не понимают, что нет для них денег. Пусть идут в дворники. Те, кто продолжает работать на заводе, требуют, чтобы деньги шли в первую очередь им, ведь они работают, а не лежат.

Это мнение чиновника, которому до народа далеко. Но вот вполне «народные» мнения на форуме Новоуральска:

«Им предлагали работу… Многим из них. И они не понимают, что зашибательскую работу в их возрасте они могут и не найти». Читаю как разносят дальше: «Они отказываются, говорят, что слишком офигенны», «По поводу «отдали полжизни»… Я все понимаю. Но частное лицо не обязано содержать бизнес, чтобы людям было где работать еще лет 20», «Есть нормальные люди, которые сразу нашли работу, им некогда голодать, а есть группка стонот…»

Завод. Мон АМУР

…Приехали к проходной завода «АМУР» с двумя «потребительскими экстремистами» — голодающими Клавдией Сергеевной Сапожниковой и Ириной Николаевна Погудиной. Обоим за пятьдесят. Они из тех, «кто работал с самого основания и отдал лучшие годы».

— Чего такая худая? Голодаешь? — мило пошутил над Ириной идущий на проходную мужчина. — Я ж тебя звал к себе.

Она отмахнулась.

— Кто это?

— Директор «Автоинвеста» — одна из дочерних фирм «АМУРа». А может, не дочерняя. Кто их разберет… Этих фирм у «АМУРа», как щупальцев у спрута. Н-Авто, РСМ-энергетика, Российские спецмашины… Выводят активы налево. Оборудование наше заводское, руководство тоже «АМУРское».

— Почему не идете туда?

— Не доверяю.

(Впрочем, может оказаться, что создание всех этих фирм законно и взвинченные люди зря подозревают криминал. Сейчас на заводе идут прокурорские проверки. — Ред.)

…Мы проходим мимо заводской доски почета. Здесь когда-то висели фотографии лучших заводчан. Сейчас вместо героев труда — пустота.

Рамка, где когда-то был портрет умершего мужа Клавдии Сергеевны, мастера одного из цехов, насквозь проросла бурьяном.

— А раньше тут на заводской площади мы розы садили, рябины, — вспоминают женщины. — Работали на субботниках. Бесплатно. Я «в лицо» помню каждую рябину, которую посадила. Теперь все заросло…

Как памятник тем хорошим временам, когда были нужны их рабочие руки и знания, над площадью маячит макет первому ЗИЛу, построенному на заводе. И роскошные голубые ели, также высаженные первыми заводчанами.

Мне уже неловко, что я еще пару часов назад готова была обвинить их в шантаже, нежелании работать и искать выход из ситуации. Между прочим, когда мы обсуждали проблему с уральскими заводами в эфире нашего радио «Комсомольская правда», многие наши слушатели твердили: «Почему они считают, что им должны помочь». Но им действительно ДОЛЖНЫ. Государство много лет взращивало их энтузиазм, рабочую гордость на досках почета. Лелеяло их уверенность, что за спиной стоит кто-то крепкий и надежный, а потом отдало их на милость олигархам. А олигархи, пользуясь кредитами, льготными тарифами и прочими приятными бонусами от государства, выжимая из производства и людей прибыль, потом вдруг оказываются просто «неэффективными собственниками» и не несут никакой ответственности за сотрудников. Верим, наши слушатели — молодые люди, жители мегаполисов — выкарабкались бы сами. Но этим женщинам помочь может только государство.

А «потребительские экстремисты» из уральских работяг, как из олигархов -ветераны труда. Эти люди, сейчас урывками бегающие с голодовки домой, чтобы покормить стариков-родителей, вообще не потребители. Пока пользовались только ими.

И голодовка для них — единственный способ добиться своих честных денег. Потому что ни один законный способ получить свое не работает! Есть долгий и нудный путь судебного исполнительного производства, который может никогда не закончиться. Ведь долги по зарплатам — на третьем месте после выплат миллиардов кредиторам всех мастей. Сейчас на оборудование завода ищут покупателей.

Хватит лежать, собирайте металлолом!

На проходную идет делегация.

— Это от прокуратуры, это от мэрии, — шепчут женщины. — А это Василий Хамидуллин — один из инициаторов первой голодовки.

Василий — член заводской комиссии по выплате долгов: там решают, кому давать деньги в первую очередь, а кто подождет. И в этом причина конфликта, между бывшими и настоящими сотрудниками «АМУРа». Бывшие считают, что сначала надо отдать долги им, уволенным. Неуволенные также справедливо хотят, чтобы деньги платили им и не желают работать бесплатно. Правы все.

Василий — единственный из членов комиссии, кто представляет интересы «бывших».

Через несколько часов заседания Хамидуллин принесет голодающим бумажку с решением большинства.

В этом письме женщин обвинят в том, что они «будоражат» общественность.

И предложат организовать заводскую бригаду по сбору металлолома. На первый взгляд, логично: больше проданного металлолома — быстрее получишь заработанные деньги. Но что-то настораживало в этом «справедливом» предложении: с людьми еще не рассчитались и тут же заманивают на сомнительную работу снова копить долги по зарплате. На выплату своих же долгов нужно заработать самим.

К сожалению, личного разговора с заводским начальством не получилось. Директор завода Афанасьев трубку не брал — по неофициальной информации, был в Таджикистане, пытался вернуть какой-то долг. И с официальной позицией мы познакомились лишь через этот письменный ответ голодающим.

Четырех женщин увезли на «Скорой»

— Голодать по домам, голодать и отлучаться по своим делам — это, конечно, очень удобно, — иронизировал во время нашей беседы еще один мой собеседник из городской администрации. — По моему мнению, мир видел только одну настоящую голодовку — голодовку ирландских заключенных за свои права. Люди один за другим умирали в тюремном госпитале, но Маргарет Тэтчер все равно не пошла им навстречу, — и тут же очень искренне добавил: — Господи, каждый день, ложась спать, молюсь, чтобы никто из этих бабушек, не дай бог, не скончался от давления там или еще от чего. Чтобы ночами они у себя под одеялами колбасу ели хоть чуть-чуть. Чтоб не по-настоящему все это было.

…Тогда был всего второй день голодовки. Когда готовился этот материал, шли уже пятые сутки. Ночью «скорая» увезла четырех женщин, серьезно подскочило давление. У одной на фоне отказа от пищи, духоты и нервов случился гипертонический криз, она до сих пор в больнице. Голодовка оказалась настоящей…

Мы связались с голодающими по телефону.

— Руки дрожат. Никто из руководства завода к нам так и не приходил… — слегка растерянно говорила Ирина Запрудина. — Но мы до последнего будем голодать. Медики ведь нас спасут, если что?..

Источник: http://kp.ru